Петербургские танцоры не хотят выступать за другие страны из-за желания доказать, что способны добиться большого результата дома. Об этом в интервью олимпийской чемпионке и автору RT Елене Вайцеховской заявила тренер Елена Соколова. Также она рассказала о стажировке Екатерины Мироновой и Евгения Устенко у Игоря Шпильбанда в США.

— На протяжении многих лет я наблюдаю, насколько болезненно многие московские дуэты воспринимают своё место в танцевальной очереди, не имея ни малейшего представления, суждено им будет добраться до больших побед, или нет. Чем можно себя мотивировать, будучи, как Екатерина Миронова и Евгений Устенко, единственной парой в столь «нетанцевальном» городе, как Санкт-Петербург, где даже нормальных условий для тренировок в этом виде программы нет?

— У меня на данный момент на взрослом уровне соревнуются не только Катя и Евгений, но ещё две пары. Мы даже умудрились в межсезонье переставить партнёров в этих дуэтах местами, и мотивационно это однозначно пошло ребятам на пользу. По крайней мере дало некий толчок к тому, чтобы продолжать работать и цепляться за возможность как-то себя проявить. Что касается Мироновой и Устенко, стараемся как можно чаще куда-то выезжать с ними. В этом году полтора месяца были в Америке у Игоря Шпильбанда.

— Не самое дешёвое удовольствие…

— Ребята собрали все свои призовые за прошлый год, плюс помогли мы, родители.

— Слышала, что Игорь — один из самых дорогих специалистов в мире.

— Ничего не могу сказать по этому поводу — мы ещё не были в Монреале. Зато несколько раз ездили в Италию к Маттео Занни. Шпильбанд, безусловно, более дорогой специалист, но мне всегда было интересно понять, как работают тренеры такого уровня в Европе, в Америке, хотелось каких-то новых знаний, новых подходов к тем или иным вещам. То, что у нас в дефиците в Питере.

— Почему именно Шпильбанд?

— Он человек с колоссальным опытом, вырастил не одно поколение чемпионов. Плюс — спарринг. На самом деле мы поехали в первую очередь за новыми ощущениями. Ни я, ни ребята ни разу не были в Америке, никогда не работали с русским специалистом, который много лет успешно работает за границей и имеет уже абсолютно западные тренерские взгляды.

— В чём заключается разница во взглядах, успели почувствовать?

— В подходе к спортсмену как к личности. Если брать отношения «тренер — спортсмен» в России, это почти всегда некий конвейер, который по мере течения времени отбраковывает материал. Тренеру, по большому счёту, абсолютно всё равно, кто именно на этой ленте останется. Есть у тебя штучные экземпляры — с ними работаешь больше. Если таких нет, значит, ты просто ждёшь их появления, просматривая всех прочих. У Игоря мы столкнулись с тем, что у каждого спортсмена есть строго отведённое время на работу со специалистом. Ты за это время платишь и его отрабатываешь. Время закончилось — свободен, дай тренеру переключить внимание на следующих учеников.

Такая система хороша тем, что каждому спортсмену, который стоит в расписании, тренер даёт свой максимум. Понятно, что уровень фигуристов может быть разным, соответственно, и чисто человеческая заинтересованность может быть внутри группы разной, но ни один специалист никогда этого не покажет.

— Когда у меня появилась возможность увидеть, как люди тренируются в США, долго не могла отделаться от ощущения, что наши фигуристы работают гораздо менее эффективно.

— Соглашусь на тысячу процентов. У нас почти все тратят огромное количество тренировочного времени впустую. Высморкаться, попить водички, перевязать шнурочки, опоздать на тренировку, посмеяться, пообщаться с другими спортсменами. Видимо, дело в том, что у нас спорт — это государственное движение. Соответственно, никто никуда не торопится, за всех заплачено, причём не ими. Когда человек за всё платит сам, он отлично знает цену каждой минуте. Специалист может взять фигуриста даже не на час, а всего на 10—15 минут, и можно быть уверенным, что за это время спортсмен постарается вытащить из тренера всё, что можно.

— Работа в Америке требовала от ваших ребят какой-то психологической подготовки?

— Когда мы только приехали, Катя и Женя, конечно, очень нервничали. В принципе, мы пересекались со Шпильбандом и раньше, но это было несколько лет назад. Сейчас же сильно беспокоились, как он к нам отнесётся, хорошо или плохо оценит подготовленность, психологический настрой. То есть был определённый мандраж: а вдруг мы друг другу не понравимся? Но всё как-то очень быстро сложилось. Кроме Игоря, ребята работали с Паскуале Камерленго, с Натальей Анненко.

— Когда возвращались домой, было хотя бы мимолетное сожаление о той сумме, которую пришлось потратить?

— Скорее жалели о том, что полтора месяца, которые мы себе отвели на поездку, пролетели настолько быстро. О деньгах я вообще не жалела.

— Не знаю, касается ли это танцев, но в одиночном катании многие отмечают, что мало кто из российских фигуристов счастлив на тренировках. Постоянно ощущается какой-то внутренний надрыв. И по любому поводу — слёзы.

— Мне кажется, в российском спорте изначально заложена другая психологическая линия. Сначала тебя долбят родители: «Ты должен, ты должен». Потом тебя долбит тренер. Тебе на каждом шагу напоминают, сколько денег в тебя вложено, сколько времени, а ты не работаешь, не прыгаешь, не вращаешься, не получаешь удовольствия от процесса. Но представьте себе состояние ребёнка, который вышел соревноваться и посрывал кучу прыжков. Иностранцы в таких случаях начинают думать о том, как правильно и быстро сделать работу над ошибками. У нас же спортсмен психологически раздавлен, подавлен, убит. Ну да, можно выплакаться, наверное, от этого становится легче. Но на следующую тренировку спортсмен всё равно придёт со страхом: вдруг опять не получится?

— Бытует мнение, что лучшего технаря, чем Шпильбанд, в мировых танцах найти трудно. Согласны с этим?

— У Игоря очень хорошо работает над техникой Наташа Анненко. Шаги, связки, чтобы всё это было на скорости, чтобы было удобно и выигрышно смотрелось на льду, — всё это чистит Наташа. Она много занимается базовой работой с теми, кто катается в группе по младшим разрядам. А вот Игорь — это прежде всего скольжение. Он действительно учит кататься. Это очень серьёзная работа голеностопа, колена, посадка корпуса. В России я как-то услышала от судей, что Миронова/Устенко — одна из самых скоростных и «катучих» пар. А Игорь первым делом сказал: «Ребята, вы мало скользите. Потому и скорость недостаточно хорошо набираете».

Пока мы работали вместе, он постоянно напоминал, что нужно пользоваться ногами как рычагами, чтобы использовать скорость предельно рационально, а не набирать или спускать её вхолостую. Но могу сказать, что глаза у всех горели. Мы привезли из Америки много новых, интересных упражнений, которые используем на раскатках. Они вроде бы совсем простенькие, но помогают добиваться именно того, чтобы каждый новый шаг как бы вытекал из предыдущего.