Андрей Точицкий 15 лет проработал в СКА на руководящих постах и занимался формированием команды, которая выиграла два Кубка Гагарина. С 2017 года был генеральным директором питерских армейцев. Летом 2023 года он покинул клуб, а через несколько месяцев был назначен на должность вице-президента по хоккейным операциям КХЛ.

В большом интервью «ВсеПроСпорт» Точицкий рассказал, как построил карьеру хоккейного управленца, какую роль в этом сыграл Максим Сушинский, как подписывался контракт Ильи Ковальчука со СКА, чем сейчас занимается в КХЛ и как в 2020 году в его жизни появились марафоны и триатлон.

«Основная задача в КХЛ – уметь своевременно коммуницировать»

- Расскажите о вашей работе в КХЛ: что входит в ваши обязанности в качестве вице-президента по хоккейным операциям?

- В мою зону ответственности входит семь департаментов и направления: департамент проведения соревнований, департамент безопасности, медицинское управление, департамент хоккейных проектов, департамент взаимодействия с игроками, центральное информационное бюро и вновь созданное управление социально-общественных инициатив. Я также являюсь руководителем нескольких рабочих групп в рамках лиги: по контрактным вопросам, по взаимодействию с игроками. Есть еще целый ряд проектов, о которых лига в краткосрочной перспективе объявит. Пока просто преждевременно говорить.

- До вашего прихода должности вице-президента по хоккейным операциям не существовало?

- Эта должность существовала с момента основания лиги. Первым ее занимал Владимир Тимофеевич Шалаев. Но последние пять лет должности вице-президента по хоккейным операциям не было, его функционал был распределен по другим вице-президентам. У меня появились и новые функции.

- Что стало самым сложным, когда вы только приступили к работе?

- Не поверите, но ничего сложного не было. Не в том, плане, что это легкая работа, но я работаю в своей сфере, у нас прекрасные сотрудники, все идет в рабочем порядке, конструктивно. Сейчас делаю то, что мне нравится. Надеюсь, приношу пользу. Ранее я долгое время работал в клубе. Конечно, это немного другая работа, но и работа в лиге мне близка. Я в профессиональном хоккее почти 26 лет. В лиге с точки зрения цифровизации все на очень высоком уровне.

- Какие основные проблемы есть в вашей работе?

- Проблемами это называть не совсем правильно. Основная задача – уметь своевременно коммуницировать. Должно быть понимание, что мы делаем общее дело – это главное, что нужно делать.

- Сейчас на подъеме тема развития искусственного интеллекта. Допускаете, что он в будущем может заменить вас, как профессионала?

- Думаю, что полностью искусственный интеллект никогда не заменит человека. Это будет неправильно. Нравственный аспект также влияет на рабочие процессы. Сейчас в спорте есть вещи, которые генерируется через искусственный интеллект, даже планы тренировок так составляются. Но обратная связь человека, смотреть в его глаза – это не заменить. И решение тоже должен принимать человек.

- И талант хоккеиста цифрами не оценить?

- Его можно развивать путем различных технологичных платформ. Тренер должен опираться не только на свои знания и навыки, но уметь собирать и анализировать данные через электронные средства. В СКА в свое время мы делали такой проект, как паспорт хоккеиста. Это было создано для молодых хоккеистов, чтобы наиболее эффективно делать программу развития с индивидуальным подходом.

«Играл в хоккей до 17 лет, а потом 10 лет на коньках вообще не катался»

- Есть ли дефицит кадров в хоккее?

- Ситуация меняется в лучшую сторону. В 90-е был провал рождаемости, мало детей занималось хоккеем. Постепенно ситуация стала улучшаться. Сейчас все больше людей приходит в тренеры. Количество переходит в качество. Люди потянулись за новыми знаниями. Раньше хоккеисты, заканчивая карьеру, приходили и говорили: «Зачем мне учиться, я и так все знаю, для меня секретов в хоккее нет». Это заблуждение. И сейчас у многих есть понимание, что нужны знания. Сегодня стало гораздо больше молодых тренеров и менеджеров, у которых горят глаза, которые хотят не просто работать, а развиваться и соответственность современному уровню требований к профессии.

- Существует проблема отсутствия качественного образования в сфере спортивного менеджмента или достаточно базового образования в хорошем ВУЗе?

- Я сторонник того, что совсем без знания хоккейной тематики человеку будет сложно. Есть тезис, что хороший управленец может управлять в любой сфере, и с этим можно согласиться. Но это все равно будет немножко хуже история, чем когда человек прошел длинный путь в одной сфере. Будет классно, если руководитель крупного предприятия пройдет от мастера до босса. И такие примеры я видел. Несколько лет назад был в Челябинске на экскурсии на одном из заводов, и там все было великолепно устроено. Как раз руководитель прошел на этом предприятии путь от рабочего до начальника. Все сделано для людей с точки зрения комфортной работы. И в итоге производительность труда растет.

- Вы не играли на профессиональном уровне.  Сталкивались ли вы с предрассудком, что руководитель в хоккее непременно должен иметь такую карьеру, как, например, была у Алексея Морозова?

- Мне повезло, что не сталкивался. В хоккей я играл, дорос до уровня молодежной команды. У меня не было профессионального контракта, это и минус и одновременно плюс - сейчас могу играть много где. Вспомнился случай, как Дарюс Каспарайтис много лет назад был травмирован, он пришел в «Юбилейный» (стадион в Санкт-Петербурге – прим. ред.)на тренировку к любителям. И захотел тоже покататься с этой командой. Его не узнали и спросили: «А ты на каком уровне играешь, на любительском или профессиональном?» Дарюс в ответ засмеялся и ответил: «Могу на любительском, могу на профессиональном». Потом, когда стал переодеваться, его узнали, столпились вокруг него и просили фото. Возвращаясь к вашему вопросу, я играл в хоккей до 17 лет, а потом был перерыв в 10 лет, на коньках вообще не катался. В 28 лет я вернулся в профессиональный хоккей в качестве менеджера. Мне посчастливилось, что я всю жизнь был близок с профессиональными хоккеистами, отлично их понимаю.

«Когда сел в поезд, у жены начались роды, сын родился в путч 1991-го»

- Вы же родились в Ленинграде. В какой хоккейной школе играли?

- Сейчас этой школы уже нет, а раньше она была очень сильной. Она называлась школа «Ленмясокомбината». Она находилась на Московском шоссе и была одной из сильнейших в городе в 1970-80-е годы. Мы выигрывали чемпионат Ленинграда. Тогда конкурировали между собой три команды: «Мясокомбинат», СКА и «Ижорец» из Колпино. Известный выпускник «Ленмясокомбината» - Николай Евгеньевич Маслов. Сергей Михайлович Пушков, который сейчас помогает Дмитрию Квартальнову в минском «Динамо», тоже выпускник этой школы.

- Почему закончили с хоккеем?

- Я был сильно подвержен травмам. Был у меня случай, его часто рассказываю молодым игрокам, чтобы показать им, как не надо поступать. Ушел из хоккея лет в 15, потому что обиделся на тренера из-за того, что он поставил меня не в первую, а во вторую пятерку. Я обиделся и ушел из хоккея на полгода. Так делать нельзя. Я потом одумался, вернулся. Но все равно время потерял. Впрочем, что ни делается, все к лучшему. Я реализовал себя в другом амплуа, а в хоккей до сих пор играю.

- Часто сейчас играете?

- Два раза в неделю.

- После того, как вы закончили карьеру игрока, вы стали строить карьеру в военно-морском флоте. Расскажите об этом периоде жизни.

- Тогда в Ленинграде при ВУЗах были хоккейные команды, куда приглашали хоккеистов на льготных условиях. Многие мои друзья по команде так пошли учиться в Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта. Я почему-то не захотел.  Решил поступать в военный институт физической культуры. Но не поступил. Забавно, что больше, чем через 20 лет именно там я защитил диссертацию. В итоге пошел служить в армию, служил в Белоруссии полгода. И уже оттуда поступил в военно-морском училище, был курсантом.

- До какого звания дослужились?

- Я уволился в 1998 году в звании капитана-лейтенанта. Сейчас у меня звание капитан 3 ранга. В запасе повысили.

- Ваша военная карьера выпала на 90-е – опасное время в Петербурге.

- Да, время было неспокойное. Было много веселого и не очень. В 1991 году у нас, у курсантов, был дальний поход из Севастополя в Кронштадт вокруг Европы на месяц. Поход должен был начаться 18 августа 1991 года. 16 августа мы выехали из Ленинграда на поезде в Севастополь. Когда я сел в поезд, мне сообщили, что у жены начались роды. Остаться с ней было нельзя, никому было не интересно, кто у тебя рожает. Я узнал, что у меня родился сын по дороге между Ленинградом и Севастополем, на станции Синельниково под Днепропетровском. Родители друга пришли на станцию, сообщили и подарили нам арбузы. Так и отпраздновали поездом. Когда мы приехали в Севастополь, в Москве и Ленинграде начался путч. Сын родился в день путча 17 августа. Несколько дней нас не выпускали на корабле, а потом все-таки выпустили. Только вернулись мы не в Ленинград, а в Санкт-Петербург. Пока плыли, город переименовали, а сыну исполнился месяц.

- Как существовал флот в бурные 90-е?

- Были и сокращения, и отношение к профессии военного менялось в негативную сторону. Хорошо, что это прошло. Искренне верю, что это одна из самых важных и благородных профессий наряду с врачами и учителями.

«На ЮЧМ-2001 привозил победное шампанское, делал победное фото со льда»

- Как вы вернулись в хоккей?

- Годы шли, было, мягко говоря, непросто. Мне хотелось развиваться, сын начал заниматься хоккеем. Созрело решение, что нужно увольняться. Перед этим я пошел учиться, получил гражданскую специальность, получил образование в банковской сфере. После ухода со службы я пошел работать в банк. Это был 1998-й год, случился дефолт.

- Много тогда потеряли?

- Вообще ничего не потерял, потому что не было накоплений. Многие друзья делали бизнес, были новыми русскими, а я ничего не скопил. Но после дефолта банк, в котором я работал, как и многие другие тогда, закрылся. Волей случая попал в хоккей. Однажды приехал во дворец на Ждановской набережной, где тогда играл СКА. Мне нужно было купить форму сыну. Там я встретил главного своего учителя Леонида Владимировича Михно. Он тоже морской офицер, с детства меня знал, в 7 лет я пришел в хоккей в его команду. Сказал: «Приходи завтра в офис федерации хоккея, поговорим». Так я и вернулся в хоккей.

- С какой вы начали должности?

- Я занимался организационными вопросами федерации хоккея Северо-Запада. Чтобы хоккей жил, необходимо было вести коммерческую деятельность, мы занимались изготовлением, реализацией различной хоккейной экипировки, потом сувениров. В 2000-м году я был генеральным директором компании, которая занималась всей сувенирной продукцией на чемпионате мира в Петербурге. Мы делали знаменитых лосей, продавали их не только в Ледовом, но и по всему городу. К сожалению, всю продукцию не смогли реализовать, потому что сборная России выступила неудачно, это наложило отпечаток на наши продажи. В то же время я занялся агентским бизнесом, он как раз начал развиваться в России. Получил аккредитацию Профессиональной хоккейной лиги. У меня была лицензия 007, надо мной подшучивали, что я был агентом 007.

В это самое время Леонид Владимирович Михно был генеральным менеджером юниорской сборной России, потом молодежной и национальной. Я был его ассистентом. В 2001 году мы первый раз выиграли юниорский чемпионат мира со сборной 1983 года, где был Ковальчук, Трубачев, Игорь Григоренко, Пережогин, Тютин, Таратухин и многие другие. Я был на турнире, как раз привозил победное шампанское, делал победное фото со льда. Оно еще на всех плакатах. Фотографировал на свою старую мыльницу. Потом эта сборная выиграла молодежный чемпионат мира.

Посчастливилось быть одним из организаторов Высшей школы тренеров в Санкт-Петербурге, минувшим летом был 20-й выпуск.

«Барри Смит пригласил в СКА на должность генерального менеджера»

- Слышала, что в хоккейной карьере вам помогла дружба с Максимом Сушинским. Как близко вы с ним знакомы?

- Он мой близкий товарищ. Недавно замечательно отпраздновали его 50-летний юбилей. Я был его агентом, а также агентом Максима Соколова. У нас хорошие отношения, счастлив, что хоккейная жизнь с ним меня связала.

- Как вы познакомились и начали работать?

- В детском хоккее мы не пересекались, так как я немного постарше. Встретились, уже когда он был профессиональным игроком, а я только вернулся в хоккей.

- Кто у вас еще из известных игроков были клиентами?

- Одно время работал с Сергеем Зиновьевым. Также с Федором Тютиным. Я его знаю с юношеского возраста, с 16 лет представлял его интересы. Мы привезли его в СКА, он подписал в Петербурге свой первый профессиональный контракт. Периодически общаемся, но сейчас давненько не общались. Много есть историй о Федоре. Чего только стоит первый визит его жены Сары за пределы Канады: только приехала в Россию и сразу попала в приключения.

- Расскажите, что случилось.

- Если коротко, то мы сняли Федору квартиру недалеко от базы СКА на Звенигородской на Загородном проспекте. Квартира была то ли на пятом, то ли на шестом этаже. Внизу был магазин «Меха». Это важно для истории. В первую ночь Сары в квартире сорвало кран, вода потекла и стала затапливать все этажи, включая этот магазин с мехами на первом этаже. Обычно я всегда был на связи, но тут у меня ночью был выключен телефон. Федя тоже был не на связи - жил на базе. Сара звонила мне, но не смогла дозвониться. Бедная, как она пережила эту ночь, не знаю. Она по-русски ни слова не понимала, вообще не понимала, куда попала. Ей в дверь звонили соседи, потом милиция. Ор, крик, ругань, она была в таком шоке. Но Сара девушка сильная, справилась. Утром все было хорошо. Шубы сильно пострадали, но это была ответственность хозяйки.

- Как вы начали работать в СКА?

- Меня познакомили с Барри Смитом, который был главным тренером СКА. Он как-то мне сказал: «Я ищу генерального менеджера в клуб, хочу, чтобы ты им стал». У меня состоялся разговор с Александром Ивановичем Медведевым, который спросил, как я вижу свой переход из агента на должность в клубе. Я объяснил, что понимание есть, что есть желание перейти. Шло время, но отклика не было. Я же не буду ходить и напрашиваться. Мне позвонили из «Северстали» и пригласили на должность генерального менеджера. Я приехал, и мы сразу договорились. В Череповце проработал год. Это был 2007-й. У нас был хороший сезон, я пришел по ходу чемпионата, мы тогда в первом раунде плей-офф обыграли «Атлант». На следующий год все-таки СКА пригласил меня на должность генерального менеджера. В клуб меня взял Александр Иванович Медведев, и он был первым, кому я сообщил о своем желании уйти спустя 15 лет.

Не могу отдельно не сказать про Барри Смита. Он задал многие важные аспекты в работе клуба. Мы до сих пор с ним общаемся. Он настоящий энерджайзер. За его плечами богатейший опыт.

«И до Ковальчука в СКА были звезды, но Илья стоит особняком»

- Вы пришли в клуб, когда пришел Газпром, большие деньги. При этом первая победа в Кубке Гагарина случилась только в 2015 году. Все это время существовало мнение, что СКА просто выбрасывает деньги на ветер. Давило ли на вас это?

- Мы профессионально относились к своему делу. Но хоккей такой вид спорта, что только деньги и правильное отношение – этого недостаточно для достижения наивысшего результата. Неправильно употребить слово «давило». Но нам очень хотелось победить, и мне лично. Значит, до этого мы были не достойны того, чтобы поднять кубок. Несмотря на то, что прилагали максимум усилий. Значит, в то время добивались других вещей: занимались формированием нашей детской академии, развивали клубную вертикаль, реализовывали коммерческие и общественные проекты. Отмечу, что победы у нас все-таки были. В 2010 году мы выиграли Кубок Шпенглера, мы последний российский клуб, который достигал этого результата.

- У вас как у генменеджера была возможность предложить любой контракт игроку, или же лимиты по суммам все-таки существовали?

- По игрокам звездного уровня, как Ковальчук, решения принимались на уровне выше. В СКА не было такого, что был один ответственный человек, который мог предлагать любые контракты. Когда речь шла о звезде, решение принимал Совет директоров. Деньги все равно считались, контролировались. Не было вседозволенности. 

- Какого игрока было сложнее всего привезти? Ковальчука, Дацюка, Войнова?

-  По Ковальчуку дольше всего шла история, потому что было расторжение контракта в Америке. Долго шли переговоры. И было очень радостно, когда все с Ильей получилось. Несмотря на то, что и до него, и после в клуб приезжали звезды мирового уровня, Ковальчук стоит особняком. Подписание Ильи было самым ярким.

- Когда Роман Ротенберг только пришел в клуб, он занимался только маркетингом?

- Нет, он пришел на должность вице-президента и члена Совета директоров. Это сразу же широкие полномочия, поэтому принимал участие в формировании команды, занимался хоккеем. У нас тогда была единая управленческая команда. Не секрет, что в плане маркетинга СКА стал законодателем мод.

- Для КХЛ в тот момент это было глотком свежего воздуха. Но при этом есть впечатление, что за последние пять лет нет никакого прогресса.

- Про сейчас уже не буду ничего комментировать. Многие в те годы приезжали в Ледовый дворец, смотрели, как у нас все устроено. Тот же до недавнего времени руководитель омского «Авангарда»(речь об Александре Крылове – прим. ред.) приезжал к нам и смотрел, как у нас все работает. Он на тот момент уже был успешным топ-менеджером в «Газпроме», а потом успешно реализовал многие вещи в «Авангарде», плюс внедрил свои инновации. Они в итоге и выиграли, то есть все совпало: и маркетинг, и спортивная составляющая. У меня нет ни доли ревности, наоборот, я рад, что у них все получилось. Чем больше сильных игроков на рынке, тем лучше для развития лиги.

- Какие воспоминания остались от двух побед в Кубке Гагарина?

- Понятно, что первые секунды после победы ни с чем не сравнимы. Когда видишь счастливые лица хоккеистов, тренеров и всех сопричастных. Первое чемпионство более яркое, тем более что путь был очень тяжелым. Самый сильный момент – седьмая игра с ЦСКА, когда мы отыгрались с 0-3 в серии. Каждый матч с 0-3 – это отдельная жизнь.

- Как боролись со стрессом? Ведь сидеть на трибуне сложнее, чем быть на скамейке.

- С годами нарабатывается опыт. Я повзрослел, хотя понятно, что каждый раз все равно волновался, особенно когда седьмой матч. У нас их было много, не все мы выиграли.

- Правда ли, что Вячеслав Быков буквально одним днем решил покинуть СКА после победы, даже толком не попрощавшись с командой?

- Такого не было, что одним днем. В плей-офф было колоссальное давление, после победы все хотели выдохнуть. Не секрет, что Вячеслав Аркадьевич живет в Швейцарии, там его семья.

- Я слышала, что он ушел из-за одного человека, который появился в клубе.

- Нет, так нельзя сказать. Тогда все были счастливы, что выиграли, отдыхали недолго, быстро приступили к комплектованию команды на новый сезон. Был у нас и парад, это тоже особенное событие, когда мы ехали по Невскому проспекту, было торжество на Дворцовой площади. Это было большим счастьем не только для команды, но и для всего города. Помню всеобщую радость, чувство единения и сопричастности. На втором параде у нас было около 200 тысяч болельщиков.

- После 15 лет непрерывной работы в СКА тяжело было уходить?

- Непросто. Но ситуация складывается таким образом, что так надо делать. Это жизнь. Я к этому отнесся спокойно.

- Почему так произошло?

- Бывает, что наступает период, когда расходятся взгляды. Мы разошлись по соглашению сторон. К этому все шло, решение зрело не один день.

- После ухода из СКА вы хотели взять паузу? Кто вас пригласил в КХЛ?

- За эти десятки лет так сложилось, что я был много где руководителем. И в федерации, и в филиале ФХР, и в Лесгафта был завкафедрой. Когда ушел из клуба, то стал больше времени проводить в университете. Еще я веду общественную деятельность. Не лежал на печке без дела.

По поводу работы в КХЛ у меня сначала состоялся разговор с вице-президентом Алексеем Валерьевичем Красновым. Затем получил приглашение от Алексея Алексеевича Морозова, благодарен ему за это. И, конечно, благодарен Геннадию Николаевичу Тимченко за доверие. Он утвердил мою кандидатуру.

- Как петербуржцу было переезжать в Москву?

- Вообще нормально. Когда в конце 90-х ездил в Москву в командировки, то помню, что всегда скорее хотел вернуться домой. Энергетически город на меня давил. С годами это прошло, я постоянно ездил в Москву с командой. Поймал московский ритм, сейчас мне здесь очень комфортно.

- Почему, когда вы работали в СКА, были совершенно непубличным менеджером?

- Все должно быть целесообразно. Я же давно работал в СКА, в первые годы много появлялся в прессе: и в телевизоре, и на интернет-ресурсах, и даже на радио «Зенит» комментировал выездные матчи. В тот момент было необходимо общаться, я общался. Я человек безотказный. Потом в разные этапы работы в СКА у нас были различные подходы к пиару и прессе. В какие-то сезоны мы определяли спикеров. В один сезон им был Максим Соколов, потом кто-то другой. У нас сейчас принято считать, что если не сказал или не показал, значит, не сделал. Но все-таки первично дело. Даже если общественность это не узнала, значит, не сегодня, время придет позже. Главное, чтобы дело было полезным.

«Жена, дети, родители жены, собака провели со мной «воспитательную» беседу»

- Как в вашей жизни появился велоспорт и марафоны?

- Мой любимый магазин – Runlab (магазин экипировки для бега и триатлона – прим. авт.). Счастлив, что являюсь частью мира триатлона. И уже четыре года им являюсь. Уникальный замечательный вид спорта, где классные и увлеченные люди. В принципе, я всегда был активным, что-то делал, играл в хоккей, в большой теннис. В августе 2019 года у меня что-то щелкнуло, и я решил похудеть. Обратился к диетологу. Со 102 кг я похудел до 87 кг за полгода. Потом началась пандемия.  Забегая вперед, скажу, что, готовясь к марафону «Дорога Жизни», я весил 79 кг. Когда начал стабильно бегать, вес остановился на цифре 82 кг.

Вообще, хоккеисты не любят бегать, я тоже не любил. Все, что больше 100 м, мне казалось тяжелым. Когда началась пандемия, мы с семьей уехали за город. Чтобы как-то двигаться, начали с женой ходить с палками – скандинавская ходьба. Помню даже день, это было 24 апреля 2020 года, когда я захотел бросить эти палки и побежать. Я пробежал 6 минут, для меня это уже была победа. На следующий день опять вышел на пробежку. Я стал бегать каждый день все больше и больше.

У меня были друзья, которые занимались триатлоном, бегали марафоны. Они стали моими наставниками. У меня появились спортивные часы, беговые кроссовки, я стал погружаться в эту историю. Стал читать книжки про бег, слушать подкасты. В какой-то день я пришел домой, пробежав километров 15, и меня встречала моя семья. Это было где-то через два месяца после того, как я начал бегать. Жена, дети, родители жены, собака были очень озабочены, провели со мной «воспитательную» беседу. Суть их повествования заключалась в том, что я сошел с ума, что я слишком много бегаю. Родные сказали, чтобы я сходил к врачу, проверил здоровье. Сходил к врачу, мне сказали: «У вас хорошее доброе сердце, бегайте». И я продолжил бегать.

- Велоспорт появился следом?

- Да. Общаясь с моими друзьями, пришел к выводу, что мне нужен велосипед. Я катался на «Орленке» в детстве, на байке в тренажерном зале. Когда я посмотрел на цены шоссейных велосипедов, то сказал, что это сумасшествие, велосипед не может столько стоить.

- Сколько у вас сейчас велосипедов?

- Два. Один в Москве, другой в Питере. Один шоссейный, другой для триатлона. В ноябре 2020 года у меня появился велосипед. Сначала поставил его на станок, чтобы крутить дома. Кроссовок у меня стало появляться все больше, они у меня были везде: в машине, дома и так далее. Триатлон – это еще и плавание, поэтому мой друг стал моим тренером.

- Какие у вас были первые старты?

- Первый мой старт – плавание. В Геленджике был заплыв на одну морскую милю (1,9 км – прим. ред.). Но мы там были на велосипедах, так что были велотренировки. До этого ездили на сборы. Потом были беговые старты. Сначала полумарафон. В 2021 году в Петербурге был первый и единственный Ironman в России. Я сделал «половинку» (Ironman 70.3, также Half Ironman - «70,3» означает общую дистанцию в милях (113,0 км), пройденную в забеге, состоящую из заплыва на 1,2 мили (1,9 км), езды на велосипеде на 56 миль (90 км) и забега на 13,1 мили (21,1 км)- прим. ред.). Был безумно счастлив.

- Что испытывает человек, когда проходит такие гигантские дистанции?

- Триатлон – это про познание себя и своих возможностей. Ты должен очень серьезно готовиться. Нужна не только физическая подготовка, но и ментальная. У меня получилась «половинка» за 5 часов 40 минут. Мой друг говорит: «Устал – иди побегай, отдохни». Для меня сначала это звучало дико, как можно бежать и отдыхать. Но сейчас воспринимаю это нормально. С товарищем периодически бегаем в Лужниках и болтаем. Позавчера незаметно для себя пробежали почти 14 км. До этого в области бегали, пробежали 19 км. Сегодня бег – это в том числе вид досуга, где люди общаются и могут даже вести переговоры на бегу.

- Полную дистанцию Ironman  делали?

- Я готовился, 16 сентября 2023 года планировал сделать полный Ironman в Италии. Готовился очень серьезно, велотренировки в августе были почти каждый день по 120+ км. После этого еще периодически и бегали. В какой-то день могли съездить в Выборг на велосипеде – это 215 км туда-обратно. И плавали еще. Я очень хотел. В начале сентября решил пробежать марафон «Пушкин – Санкт-Петербург» - знаменитый питерский забег. Пробежали 42 км, а после я заболел. И накануне вылета в Италию понял, что не смогу полететь, просто опасно в таком состоянии проходить такую дистанцию.

В последний год тренировался не так много, как раньше. И график работы другой, и в хоккей стал играть. В клубе немного отличалась работа, днем на выезде пока хоккеисты отдыхают есть возможность потренироваться в зале. Но вообще это все оправдания. Нужно все равно находить время. Чем старше становишься, тем быстрее теряется форма и набирать ее тяжело.

Этот спорт – про преодоление. Был забавный случай на моем первом Ironman. На беговом этапе мне было не очень легко. Я бежал по аллее на Крестовском острове в Петербурге, до финиша нужно было сделать еще один кружочек. Люди, видимо, увидели, что мне тяжело и стали между собой обсуждать: «Все, этот уже сойдет с дистанции». Я услышал это и сказал себе: «Ну, уж нет». На таких соревнованиях много и поддержки. Это дополнительный допинг. Нужно понимать, что в триатлоне после плавания и велосипеда это другой бег, не как ты просто встал и побежал. Первое время ноги почему-то не бегут.

- В тему спортивного питания тоже погрузились?

- Да, это важно, но без фанатизма. Еду не взвешиваю, калории не считаю. Признаюсь, что в последнее время не делал медицинский чека-ап. Перед большими стартами обязательно делал. И к питанию нужно относиться внимательно. Когда много бегаешь, и тебе еще все вокруг говорят: «Съешь ты это пирожное, смотри, какая ты тростиночка». Но нет, через какое-то время эти пироженки перестают сгорать.

- Какая у вас следующая цель?

- Не хочу рассказывать. Не то, что я суеверный. Когда готовился к полному Ironman в Италии, я рассказал о своих планах в интервью после одного из стартов, в итоге они сорвались. Бросать триатлон точно не буду. У меня есть история, как делал «половинку» в Турции. На беговом этапе у меня заканчивались силы. Рядом пробегал мужчина, похлопал меня по плечу, на таких стартах это вообще в порядке вещей – оказывать такую поддержку. Так вот он обогнал меня и сказал: «Терпи, все будет нормально, мне 66 лет, я точно знаю, что все пройдет». Мне тогда было 52. Бегают и за 70. Знаменитый российский триатлет Борис Николаевич Кириллов, ему сейчас 89 лет. Он и еще один японец – самые взрослые триатлеты в мире.

- В КХЛ еще никого не сподвигли?

- В КХЛ и до меня существовало беговое сообщество, и я в него влился. Мы с коллегами участвовали в забеге в Лужниках. Надеюсь, нас в этом клубе станет еще больше. Со своей стороны я призываю остальных присоединиться к нам, одному коллеге подарил книгу про бег, он уже крутит велосипед.